Королева Ойкумены (Генри Лайон Олди)
марта 31, 2016
В юности я много читала. Наверное, оттого, что мне не хватало общения. Пожалуй, оттого же и в покере мне сейчас нравятся хэдз-апы. “Привет,- говорит оппонент, - прогуляемся до ривера?” ( То есть лимпит, доставляет минимум фишек с малого блайнда). Мой ответ: “Да с чем тебе гулять-то?!” (Рейз до 3,5 больших блайндов. “А вот и есть с чем!” - отвечает оппонент. (Коллирует, то есть доставляет фишки). Флоп открывается туз-шесть-четыре, все разных мастей. “Только после вас” - “Только после вас”. (Оба ничего не ставим). Генератор случайных чисел кладет на стол еще одну четверку. “Радужная форель на гриле с овощами осталась последняя,” - говорит официант. И тут начинается - чек - ставка в полбанка - рейз-рирейз-колл. Так мы с оппонентом кричим на весь ресторан; я - что у меня трипс четверок, он - что не верит мне. Каждый из нас думает, что за этим столом он вооружен ножом и вилкой, а оппонент - форель. Открывается семерка. Лимпер идет олл-ин. Оно и понятно - у него туз-семь. Я коллирую. Что тоже понятно: у меня одномастные 6-4.
И я наперед знаю, что скажет мне вечером тренер, когда его наметанный глаз зацепится за эту раздачу. А уж ее-то он не пропустит, будьте уверены! Он скажет то самое слово, которому я его научила. То есть он знал его и раньше, просто объясняться с остальными членами совета старейшин клана числовой магии как-то получалось и без него. А теперь он произносит его с нужным градусом страсти. Потом авторитет отметит, что моя оценка префлоп-ситуации расходится с его, заледенеет лицом и спросит, как бы я действовала, если бы на флопе не получила две пары. И прозвучат главные в покере слова: какова была вероятность? Я знаю: вероятность неоправданно мала. Я могла посмотреть флоп, заплатив в три с половиной раза меньше, если бы не рейзила оппонента. Но мне нравится думать, что проигравший запишет эту раздачу и вдругорядь заколлирует мой префлоп-рейз со слабыми картами. Вероятность этого я своими действиями слегка увеличила.
Вот потому-то в серии Ойкумена Генри Лайона Олди мне больше нравится история про Регину ван Фрассен, чем история про Лучано Борготту. Потому что во второй мала вероятность того, что развязки были бы таковы, как их описывает Олди. Я оцениваю так вероятность не того, что однажды люди станут уходить в волну. Вероятность не того, что космос кишит флуктуациями, небелковыми формами жизни. А вероятность того, что, попади главный герой в переделку, антисы и флуктуации станут выкладывать на стол такие нужные главному герою шестерки-четверки. Чип и Дейл спешат на помощь! Вот брат деда, да к тому же неженатый, да к тому же большая шишка в военно-космических силах Ларгитаса, тот шестерку, может, и не зажмет. Особенно в надежде, что родственница станет второй Беллой Кнаух, национальной героиней Ларгитаса. Словом, история Регины ван Фрассен мне нравится больше потому, что развязки тут более… реалистичны.
“Королева Ойкумены” - вторая книга из истории о Регине ван Фрассен, “Urbi et Orbi, или Городу и Миру”. И нереалистичной фантастики тут, к сожалению, будет поболее, чем в первой части, “Дитя Ойкумены”. Но я рассуждаю о реалистичности так, как человек, который в юности читал много, но не фантастику. Как человек, у которого любой пси-диагност, даже без диплома Сякко, разглядит фобию средних размеров, выросшую на том месте, где поселились воспоминания о чтении солженицынского “Ракового корпуса”. Страху перед флуктуациями, вероятно, просто не нашлось места в моем подсознании. Регина ван Фрассен, королева Ойкумены, после обучения на планете Сякко, становится специалистом, который может удалить мою фобию в одиночку, без бригады. Она одна-вшестером, шестеренка. Я не бросаю королеву Ойкумены, берусь за третью часть “Urbi et Orbi, или Городу и Миру”. И это плюсово, к ицимайзеру не ходи!
Дитя Ойкумены (Генри Лайон Олди)
марта 24, 2016
Я задаюсь вопросом, как бы она выглядела, моя вторичная реальность? Это такое место, которого нет на самом деле, но именно здесь ментал творит насилие над другими, теми, кому неподвластны чужие эмоции и чужие мысли. Вторичная реальность - сердцевина цветка, именуемого личностью, где каждый новый опыт - новый лепесток. Регина ван Фрассен во вторичной реальности виртуозно играет на флейте, хотя на самом деле инструмент слушается ее едва-едва. Вопрос, какова будет моя вторичная реальность, больше, чем похвала в адрес соавторов, пишущих под псевдонимом Генри Лайон Олди. Он означает, что мир, ими придуманный, отразился в моем сознании, и отражение это уже не принадлежит Олди, оно принадлежит мне, стало одним из лепестков, скрывающих мою сущность.
Серия “Ойкумена” сегодня состоит из четырех больших историй. С первой, историей кукольника, мы уже знакомы. Роман “Дитя Ойкумены” открывает вторую историю, “Urbi et Orbi, или Городу и Миру”. Это лучшая из тех четырех книг Олди, что сегодня прочитаны мной об Ойкумене. В трех предыдущих главный персонаж - мужчина, Лучано Борготта. Дитя ойкумены - это женщина, никакой связи с Борготтой Регина ван Фрассен, к счастью, пока не имеет. Кроме того, что она тоже ментал, но ментал из самого центра мира техноложцев, с Ларгитаса. Наукократия - так можно назвать государственный строй на Ларгитасе. Здесь правят люди науки. Курфюрстина или курфюрст - высшая научная степень. Строй, достойный подражания, ибо тут не прячут голову в песок, отрицая наличие того, что не поддается научному объяснению. Пси-воздействие одних людей на других есть и должно приносить пользу государству. Для достижения этой цели выстроена целая система воспитания менталов, которые были бы социально адаптированы.
Главные персонажи, с которыми мы познакомились - представители касты; менталов в Ойкумене немного, а интерес к людям с уникальными способностями во все времена силен. Рассказ о Лучано Борготте - это прыжки из настоящего в прошлое и назад. С Региной ван Фрассен читатель будет идти бок о бок по лестнице ее профессионального роста. Дитя Ойкумены вырастает на его глазах. Вместе с ней читатель впервые захватит группу, впервые нарушит границы личной свободы подруги, впервые обнаружит, что объект сердечного интереса использует ее, впервые обожжется о защитный контур энергета, сольется в совместной трансляции вторичной реальности врага… Регина, самоуверенная и дерзкая, в первой книге попадет только в один настоящий переплет. Но сделает все, что в ее силах, и чуточку больше, чтобы спастись.
Насилие - профессия Регины ван Фрассен и других выпускников интерната Лебедь. Им приходится держать насилие под постоянным контролем, никого не пускать к себе в сознание и не вламываться к другим. Для малолетнего ребенка эта задача непростая: чужие мысли - открытая книга. Свобода не для менталов, их жизнь полна самоограничения. Уступил мелкому соблазну выяснить, насколько ты интересен новому знакомому - не сдал главный экзамен в жизни. Лестница сюжета в романе Дитя Ойкумена натянута без провисания, с достаточно прописанными второстепенными персонажами, а один из них - режиссер Монтелье - приобретет тут такую объемность, что перешагнет в какой-то момент за страницы книги.
Словом, если бы фантасты сдавали ЕГЭ, то Олди получил бы два высших балла по результатам романа “Ойкумена” (история Кукольника Лючано Борготты в трех книгах) за Ойкуменостроительство и организацию пенитенциарной системы. И два высших балла по результатам первой книги “Urbi et Orbi, или Городу и Миру”. Так я оценила техноложцеведение и менталовоспитание. Ученый совет сайта vz.tj в моем объективном лице, перечитав вышеизложенное, постановил присвоить Генри Лайону Олди ученую степень барона за вклад в развитие фантастики и профинансировать его деятельность, приобретя следующую книгу из серии Ойкумена. Нас ждет “Королева Ойкумены”, господа.
Кукольных дел мастер (Генри Лайон Олди)
марта 3, 2016
Труднее всего - делать. Это значит - ошибаться. Это значит - уставать. Изыскивать средства. Собирать силы. Пахать, как вол. Надрываться, как проклятый. Стремиться к завершению. Пробивать. Строить. Создавать. Нет, не работать. Делать.
Это значит - обзаводиться врагами. Привлекать советчиков. На любое дело советчики летят, как сами знаете кто сами знаете куда. Спорить. Доказывать. Нести. Выслушивать дурацкие шуточки. Узнавать, что если бы делали они, то сделали бы лучше. Давиться этим сволочным “бы”. Бредить ночами чужим, злым, коровьим; “А м-мы-ы б-бы-ы…” Спать вполглаза. Рвать жилы. Делать, короче. Это цитата из романа “Кукольных дел мастер”, третьей книги из серии Ойкумена. Олди тут говорит отчасти о сюжете, отчасти - о себе самом. Генри Лайон Олди сделал Вселенную, где человек вот-вот массово шагнет за пределы белковой формы жизни. Догоним и перегоним волны.
Я насчет делать согласна, это трудно. И говорить о том, что в романе “Кукольных дел мастер” могло бы быть лучше, сегодня не стану. Потому что в третьей книге есть то, что в улучшении не нуждается. Это такой кусочек Ойкумены, который живет. Живет в рамках разворачивающегося сюжета, но ясно, что, поверни автор сюжет по-другому, этот уголок останется прежним. Так живет себе где-то на Драконьем острове, придуманном Перумовым и Лукьяненко, Хранитель. Личность простая, даже нарочито грубоватая, ночной морок главного героя, пришедшего не то спасать, не то губить незнакомый мир. Короче, цели у главного героя столь высокие, что в жизни мало кто из нас их разглядит - слишком высоко надо голову поднимать от тропы, по которой топаем. А Хранитель связывает читателя и главного героя в романе “Не время для драконов”. Сидит себе, почти никого не трогает, починяет примус…
У Олди такой живой кусочек Ойкумены - это Шеол, орбитальная станция, выполняющая функции пересыльной тюрьмы. Шеолом она зовется неслучайно - кто сюда попал, тот считай что умер. Пересыльная тюрьма эта пропала в недрах космоса по вине флуктуаций и теперь функционирует автоматически. И как хорошо придумано- продумано до мелочей ее функционирование! Автоматика уровня Малый Господь. Олди говорит, что вложить в книгу душу - это одно. А сделать так, чтобы она обрела свою собственную душу - это совсем другое. Это делание высшего порядка. Так вот своей собственной душой, отдельной от Лючано Борготты, Тумидуса или Юлии Руф, живет тюрьма Шеол и те, кто ее населяют. Образ Малого Господа, который сошел с ума, вызывает безоговорочное “верю!”.
Населяют Шеол Олди и абы кто, и личности, сделанные в стилистике страны мертвых. Пастушка - немалая часть того образного ряда, которым автор может гордиться. скупыми словами рассказывают они трагедию Марийки Гаджибош, девушки с навыками пастушьей собаки. и именно скупость эта и обеспечивает точное попадание в цель - ни в чьей голове лучше, чем в марийкиной, не соединилась бы навыки пастуха и пастыря Она нашла себя после смерти и нашла основания для всех остальных стать стадом. Достойна моей веры также история о том, как счастье в загробном мире обрел и Толстый Ува.
И хоть я и добра сегодня к сделанному Олди, но думать ночами ему все-таки есть о чем. Совсем не свою родину имели они в виду, когда писали в “Кукольных дел мастере” о том, как создаются Республики Реформ. Но сделанное, оно такое, имеет свойство оживать. И не успеешь оглянуться, а миротворцы-помпилианцы дисциплинированными колоннами уже на орбите твоей планеты; миротворцы готовы гасить огонь гражданской войны, который не вспыхнул бы, не принеси они втихаря сюда искру заговора. Делать - это очень трудно, да.